Своих не признали... (№18 от 11.05.11)

В холодный вьюжный февральский вечер 1922 года в городе Владикавказе в семье слесаря вагонно-ремонтного завода Филиппа Лаптева родился сын Борис. Во Владикавказе он окончил 10 классов средней школы, а в сентябре 1940 года был призван в Красную армию.

Служба началась в учебном эскадроне Харьковского кавалерийского пограничного училища.

Война застала молодого парня в летних лагерях близ города Волчанска. В тот же день ребята конным строем вернулись в училище и начали нести патрульную службу в Харькове. Вскоре училище эвакуировали в Ташкент, откуда Борис Филиппович был выпущен с воинским званием техника-лейтенанта и направлен в Приволжский военный округ.

В декабре 1942 года Бориса Филипповича откомандировали в город Иваново. Там молодой парень был назначен командиром 1-го взвода 1-ой роты. Уже через день бригада была погружена в железнодорожные вагоны и направлена на Юго-Западный фронт. В дороге отряд был дней пять, а затем на лыжах отправился в Харьков. Там взвод передали другому батальону. Перед бойцами поставили непростую задачу: нужно было перекрыть дорогу Харьков - Мерефа, не допустить немцев в центр города и поставить оборонительный рубеж вдоль насыпи железнодорожного пути.

Соорудили шлагбаум и организовали пропускной пункт. Разведчики где-то в тупике обнаружили полусгоревший вагон, в котором находились продукты. Бойцы принесли мешок пшена, гречки, макарон и половину канистры подсолнечного масла. Благодаря этому красноармейцам удалось организовать трёхразовое питание. Боеприпасы пополнялись за счёт фашистов, убитых в боях.

Однажды мартовским вечером связной передал приказ комбата: оборону снять и следовать по дороге, продолжающей Мерефское шоссе. После этого боец добавил, что вся дорога кишит фашистами. Тогда Борис Филиппович отважился на рискованный прорыв. Время поджимало — на подготовку отводилось всего лишь три часа. Ночь выдалась очень тёмной — хоть глаз выколи. И вот отряд вошёл на улицу, занятую немцами. Фашистов застали за умыванием. На русских никто не обращал внимания. Вдруг около моста отряд настигла длинная пулемётная очередь. Борис Филиппович в темноте занозил руку и выругался. Вдруг кто-то в темноте по-русски окликнул: «Лаптев, это ты?» Так русский отряд был принят за вылазку немцев, желающих захватить мост.

Начальник штаба батальона поставил новую задачу - занять оборону улицы и не допустить немцев к городу. Отдохнув часа два и дождавшись рассвета, строй выслал вперёд разведку, а сам двинулся за ней. Красноармейцы обулись в валенки, поэтому их передвижения не было слышно. Вдруг где-то впереди послышался треск автомата. Отряд оставновился. Оказалось, что разведчики лоб в лоб столкнулись с немецкими автоматчиками и в упор расстреляли всю группу.

Когда прошло часа два, разведка доложила об обнаружении склада с боеприпасами нашего производства. В ящиках были патроны, гранаты, винтовки. А после полудня со стороны лесопарка появились два немецких мотоцикла. Когда они подъехали совсем близко, русский отряд открыл огонь. Ни один немец не уцелел...

Только разведчики отправились на новое задание, как в небе появилось десятка два фашистских самолётов. Они стали забрасывать русских бомбами, но большая их часть попала на кладбище, рсаположенное неподалёку. Тогда Бориса Филипповича контузило. Очнулся он от холода лишь тогда, когда его несли на плащпалатке. И снова в путь...

Голова страшно болела, разум дурманил приступ тошноты... Отряд прошёл километра три, а затем остановился на окраине города возле одноэтажного здания. Только бойцы закурили, как навстречу им двинулся немецкий танк... Бронебойщик сделал один выстрел, танк ответил двумя выстрелами из пушки и развернулся. Оба снаряда попали в дом. Слава Богу, все выжили.

И вновь отряд отправился в путь-дорогу, полную испытаний. На новом рубеже обороны встретил старлей, который и указал границы обороны отряда. Он же прислал Борису Филипповичу пачку аспирина, а ординарец постоянно приносил снег и прикладывал его к уху и носу контуженного.

Разведка доложила: где-то в глубине рощи развернулась полевая кухня фашистов. Вскоре командир бригады полковник Танкопий приказал оборону снять, а весь личный состав сосредоточить в роще. Борису Филипповичу необходимо было держать ответ пред полковником, и когда тот закончил свой доклад об уличных боях, Танкопий представил бойца к ордену “Красное знамя”.

Когда взошла луна, отряд оказался на месте сбора. Выслушав боевой приказ, Борис Лаптев вместе с майором Назаровым отправились к отряду. Он расположился на заснеженной полянке, многие красноармейцы спали на снегу. В телеге бойцов лежало два пулемёта, но на одном из них не было хащитного щитка, а у второго пробит осколками водяной кожух. Задача была не из лёгких - ни один фашист не должен был уйти.

Часового Борис Филиппович решил убрать сам, однако командир разветотделения сказал: “Негоже командиру мараться солдатской работой” и взял эту задачу на себя. Часового было хорошо видно издалека: он не спеша прогуливался от шоссе до крыльца хаты. Тут луну закрыла тучка, в это мгновение приказ был исполнен.

Когда связного отправили доложить комбригу о выполненном без потерь задании, они принёс недобрую весть - Танкопий был убит. Как? Ведь боя-то и не было?! Этого Борис Филиппович не может понять до сих пор.

И снова дорога, страшная тропа боя. Людская колонна двигалась уже в течение часа, и навстречу ей со стороны Харькова летел самолёт фрицев... Он открыл огонь по колонне. Взвод лёг на спину и со вторым дружным залпом самолёт накренился и улетел восвояси.

Однако фрицы не отступали, и со стороны шоссе показались два немецких автомобиля на гусеничном ходу. За ними шло полроты солдат. Хорошо, что возле лесопосадки оказались вырытые окопы. Только они и спасли солдат. Пулемётчики буквально пригвоздили фашистов к земле. Тела же тех русских солдат, которые вырвались из окопов в первые минуты боя, давили колёса немецких танков. Страшная картина... Но в войне не бывает других.