Добавлено: 06 апреля 2011 / Коментариев: 0
Недосягаемая (№13 от 06.04.11)
В эту смерть не хотелось верить. Казалось, что титр «сегодня скончалась народная артистка СССР Людмила Гурченко», высветившийся на экране во время программы Андрея Малахова, посвященной недавнему 75-летию актрисы и идущей в записи, - не более, чем чья-то досадная ошибка. Однако с каждой минутой становилось понятно: нет, случилось несчастье, и это, увы, правда жизни.
Казалось бы, когда человек достигает возраста Людмилы Марковны, о «скоропостижной смерти» говорить не принято. Однако вся страна восприняла ее стремительный уход как шок, настолько живой и подвижной оставалась Гурченко в свои годы. Еще так недавно она активно выступала - со сценой ее разлучили только зимнее падение на прогулке (такое со звездой может произойти лишь в России!) и сложная операция. Год назад актриса впервые сняла свое собственное авторское кино, до последнего времени сохраняла поистине юношескую пластику, будто со времен Леночки Крыловой из «Карнавальной ночи» и не прошло 55 лет. Много выступлений в концертах, в разных передачах на телевидении. В общих чертах жизнь продолжалась. Но с фантомными болями. Вечером, в концерте, я буду с другим лицом. Я соберу в кулак все свои светлые и оптимистичные клетки… Вечная девочка нашего кинематографа, познавшая «секрет ее молодости», как прежде, была полна творческих планов. Когда несколькими днями раньше советской звезды из жизни ушла Элизабет Тейлор, поклонники «десятой музы», конечно, расстроились, но не так. Там, в Голливуде и на Бродвее, блистает много звезд, а на постсоветском пространстве Гурченко была единственной сверхъяркой, как когда-то Любовь Орлова. Примадонна, легенда, личность, символ уходящей эпохи, ее каждый из нас помнил с самого детства. Многие поколения «рожденных в СССР»…
Ведь в Москве меня с 17 лет никто не опекал. Да я и не поддавалась никому. Я взяла свою форму, внутреннюю и внешнюю, из воздуха того времени, в котором жила. Жила на интуиции. А как бывало страшно! Лежишь в какой-нибудь гостинице, готовишь силенки для «улыбки без сомненья»… После «Карнавальной ночи» режиссеры видели в Гурченко актрису одного амплуа. Петь, танцевать, смеяться – все это она умела. Но после яркого комедийного старта ее сразу же заклеймили ярлыком «легковесности». Хотя популярность в народе оказалась безумная, малоснимаемой актрисе долгие годы пришлось давать концерты по захолустьям. Никто не хотел переходить в этот скользкий, неблагодарный музыкальный жанр. Я сама столько лет ходила во второсортных музыкальных «актрисенках». Актрисульках легкого жанра. Нужно было дождаться серьезной роли, и она доказала, что способна, дождалась. Правда, время, прошедшее до появления «Старых стен» в 1974 году, где она сыграла директора ткацкой фабрики, было упущено. Но такова уж актерская профессия – даже самые успешные не минуют «кладбищ несыгранных ролей». Не говоря о том, что Гурченко, так же как и Андрей Миронов, была рождена для мюзикла, а этого жанра в нашем кино не существовало… В 1979 году я увидела на Бродвее первый мюзикл. Шла из театра и тихо плакала сама себе. Потому что жизнь моя для этого жанра прошла. А ведь именно за этим я ехала из Харькова в Москву.
Она родилась в Харькове, перед войной. Так началось ее «Взрослое детство» - с оккупацией, голодом и запахом смерти поблизости. Помнила, как за еду пела перед немцами. Позже именно так она назовет свою первую книгу – не просто сухую автобиографию с перечислением событий, а своего рода исповедь. Ее литературный стиль был безупречен и на удивление (учитывая, что книги за актеров часто пишут «литературные негры») легко узнаваем. Из фронтового же периода она вынесла и пристрастие к песням того времени. Сколько их она вернула к жизни, напомнив публике в далеком 1980-м. Программа так и называлась – «Песни военных лет». Память о детстве неоднократно помогала ей и на съемках. Иногда мне кажется, что я снимаюсь постоянно. С детства. Мне не нужна была съемочная площадка. Мне нужен был лишь источник света: солнце, лампа, абажур, фонарик… Все, что горит и зажигается.
Отдельным действующим лицом воспоминаний великой актрисы всегда оставался ее отец, Марк Гаврилович, баянист и массовик-затейник. Она часто изображала его малороссийский говор-суржик, цитировала заповеди, оставшиеся с ней на всю жизнь: «Ничего не бойся, дочурка. Дуй свое. Актриса должна выделиться, хай усе молчать, ждуть». Она всегда следовала им и на всю жизнь сохранила признательность отцовской вере в ее талант. Кто знает, как сложилась бы судьба простой харьковской девчонки с характерным украинским «гэканьем» (изначально делавшем ее малопригодной для сцены), приехавшей покорять Москву, не будь этой мощной родительской основы. Я научилась проигрывать, оставаясь в абсолютном меньшинстве, и знала, что драма одиночества в нашем искусстве – это почти всегда коллективный труд многих, порою очень небездарных людей.
С распадом СССР рухнуло национальное кино. Трудные годы начались для всех российских актеров. Не миновали они и Гурченко. Фильмов стало заметно меньше, пришлось даже пойти в антрепризу – так появился спектакль «Недосягаемая». Лежу и думаю, что все мои болезни я заработала честь по чести – на любимой работе. В кино… Ах ты, моя любимая Родина! Все я тебе отдала. Что ж ты так… Не могу себе позволить не работать. А как жить? Нет, лучше не думать о годах, силах, деньгах… Это точно, что не дай вам бог жить в «переходный период»… Подгонял и возраст, которому, как правило, сопутствует усталость. Именно этим часто пользуется окружение великих. Может быть, поэтому в поздний период в прессе появились скандалы о ссоре актрисы с дочерью и гибели любимого внука, сплетни о многочисленных пластических операциях и трудном характере, приводящем к разладам с коллегами. Однако все партнеры признают – строгость Гурченко к другим всегда основывалась на глубоком профессионализме, работоспособности и огромной требовательности к себе. Не все и не вся выдерживают испытание временем. Рассыпаются, распадаются дружбы. А, казалось, дружба была навсегда.
Скорее всего, ей многие завидовали, частенько осуждая за внешнюю пестроту, – в нашей стране недолюбливают тех, кто выделяется из толпы. Что интересно для публики, может одновременно осложнять творческий путь артиста. И только прощание, как ни странно, напомнило всем, какую потерю понесло искусство. Ведь «пестрыми», на самом деле, могут быть и «сумерки» - именно так называется последний фильм Людмилы Марковны. Ее последние интервью и песни были мрачноватыми, словно предчувствие гения. Даже последний в жизни клип на песню «Хочешь» («Только не уходи») вышел как будто пронзительно-пророческим – в нем актрису окружали фигуры Миронова, Никулина, Евстигнеева, Борисова, Янковского и других актеров, которых с нами уже нет. На экране она… общалась с ними. Я так устала от своего сердца, которому всю жизнь были необходимы сильные чувства. Что делать, если этому сердцу грустно все видеть без иллюзий?
Конечно, она могла бы сделать еще больше. Но и то, что успела, мы будем помнить всегда. Потому что таких актрис в стремительно мельчающем российском искусстве больше нет и не будет. Она как была недосягаемой, так теперь уже навсегда и останется ей… А еще я спрашиваю себя: если бы я знала, бегая по харьковским улицам, какая борьба меня ждет - изматывающая, где бьют ниже пояса, подставляют подножку, улыбаются, ненавидя, - бросила бы я отчий дом? Кинулась бы в этот водоворот? Да!
Коментарии(0)
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять коментарии. Пожалуйста войдите в свой аккаунт, или зарегистрируйтесь