Южнее экватора (№36)

«Я стоял на берегу озера Титикака…» - ах, я давно хотел написать эту фразу. С детства, наверное, когда из всех экзотических имен на карте именно это запомнилось своим слегка неприличным звучанием. И вот я действительно стоял на берегу этого озера и ругал себя за то, что вот опять я думаю литературными шаблонами.

Пуно

Город Пуно, где я провел ночь, отмечал свой местный праздник — Нуэстра Сеньора Санта Мария де Гуадалупе. Праздничный парад закончился, но на главной площади еще толпились его участники в костюмах сказочных зверей, древних воинов и испанских конквистадоров в золотых доспехах. Индианки кечуа, с дублеными скуластыми лицами, в клетчатых пончо и мужских шляпах курили трубки. Индейцы потягивали пиво из бутылок.

Было холодно и мокро. Согревал только толстый свитер из шерсти альпаки, купленный вчера в аэропорту у индианки за пять долларов. В феврале, в разгар лета, не так уж далеко от экватора погода могла бы быть и получше, но на высоте в четыре километра субтропиками и не пахло. Я не без любопытства ожидал симптомов высотной болезни (головная боль, тошнота, одышка, а также отек легких и головного мозга — так писалось в путеводителе), но они не появлялись. Наверное, помог кока-мате — чай, настоянный на листьях кока, — который мне посоветовали пить, заверив, что кокаин в нем не содержится.

Аэропорт был наглухо закрыт туманом, и ясно было, что в Куско, древнюю столицу инков, мне не попасть, не увидеть руины крепости Мачу Пикчу. По правде сказать, я не очень огорчался. Латинская Америка полна руин. Все они, от мексиканской Чичен-Итца до Чан-Чан в Перу, напоминают о цивилизациях далеких и чуждых, почти что инопланетных. Люди жили в глинобитных коммунальных домах-городах, которыми правили цари или жрецы. Они достигали высот в математике и с высокой точностью предсказывали движение небесных светил на много лет вперед, но писать так и не научились. Они сооружали грандиозные храмы многочисленным богам и совершали в них человеческие жертвоприношения. Они завоевывали соседние племена и создавали эфемерные империи. А потом пришли искатели приключений, вроде Кортеса или Писарро. Испанцев было немного, но они были хорошо вооружены, неразборчивы в средствах, они виртуозно владели огнестрельным оружием, интригами и обманом. И все эти империи рассыпались, не оставив и ниточки, ведущей к нашей сегодняшней жизни.

Арекипа

Кое-как мы вылетели из Пуно и кружными путями добрались до Арекипы, самого большого города на юге страны. В кассе национальной авиакомпании я заговорил с девушкой-агентшей по-русски. Когда-то в Ташкенте она вышла замуж за перуанского студента и оказалась в Перу. И вот сидела она в агентстве на главной площади города — Пласа де Армас, под колоннадой, рядом с величественным собором XVII века. Куда только не занесла судьба наших бывших соотечественников!

И собор, и изящная иезуитская церковь за углом, и такого же возраста женский монастырь неподалеку выстояли за все эти годы множество землетрясений. Видно, испанцы что-то знали о строительстве в сейсмических районах. А может быть, Бог их хранил. Хотя навряд ли. Но когда я бродил по этому монастырю (ныне музею), я все удивлялся: почему весь этот испанский католицизм как-то ближе моему еврейскому восприятию, чем все доколумбовы древности? Наверное, не зря эту самую западную цивилизацию называют иудео-христианской.

Девушка в агентстве не помогла — вылететь из Арекипы не было никакой возможности, и я отправился в Лиму автобусом. Дорога лежала в горных долинах, между безжизненно голыми склонами. Только там, где этот лунный ландшафт прорезал тонкий ручеек, возникали оазисы, казавшиеся ослепительно зелеными на желтоватом пустынном фоне. Потом стемнело, я задремал в удобном автобусном кресле и проснулся уже рано утром в Лиме.

Лима

Вот уж классический город контрастов — это Лима, столица Перу, бывшая резиденция испанских вице-королей. Тот район, где меня выпустили из автобуса, выглядел совсем не по-столичному. То есть, пока я не поймал такси и не отъехал как следует, я был просто в панике. А ведь я, казалось бы, видывал трущобы и тех типов, которые там встречаются — ну хотя бы в Чикаго.

И всего лишь через двадцать минут я был в Мирафлорес, вполне буржуазном пригороде, где моя гостиница стояла на тенистой улице, в двух шагах от прибрежного парка с названием Парк Любви. Эту любовь олицетворяла исполинская статуя, на мой взгляд, чересчур откровенная. Впрочем, для наиболее впечатлительных дальше по набережной лежал парк имени Ицхака Рабина, с бюстом, вполне приемлемым для любых вкусов.

Где вице-королевское прошлое Лимы хорошо видно — так это в центре города. Там — соборы, парадные площади, украшенные конными статуями неизвестных мне героев, и президентский дворец за позолоченной оградой. В свое время именно золото и серебро привлекали сюда европейцев — в Лиме есть даже единственный в мире музей золота. Я туда так и не выбрался, но зато увез домой серебряные сувениры работы индейских ремесленников, потомков инков. И еще бутылку писко. Перуанцы очень ревниво относятся к этому напитку, который изобрели здесь, в городе того же названия. Мне даже вроде бы в шутку пригрозили серьезными последствиями, когда я прикинулся знатоком и сказал, что мне больше нравится аромат чилийского писко. Латиноамериканцы — вовсе не такой уж единый и неделимый блок, как это кажется западным хранителям гражданских прав.

Матвей Александер